Большое возвращение новой «Саломеи» готовят на сцене Большого театра

Перед генеральной репетицией, на которую приглашены журналисты ведущих изданий и российских телеканалов, состоялся небольшой пресс-подход, где представители СМИ смогли пообщаться как с самим режиссёром спектакля, так и с теми, без кого премьера просто бы не состоялась – сценографом Этьеном Плюсом и исполнителями главных ролей Асмик Григорян (Саломея), Винсентом Вольфштайнером (Ирод), Анной Марией Кьюри (Иродиада) и играющим главную ключевую роль в произведении – пророка Иоканаана (святого Иоанна Крестителя) – Томасом Майером.

Обращаясь к журналистам, Клаус Гут особо отметил психологизм данного творения Оскара Уайльда и подчеркнул, что эта постановка «Саломеи», также, как и в начале ХХ века, происходит в период переломных политических событий.

- Опера «Саломея» очень современна по своей психологии, потому что она рассказывает историю, показывает состояние ума женщины, которая постепенно из девочки взрослеет и осознаёт, что она должна вырваться из существующего мира. И то, как Оскар Уайльд, и то, как Штраус разбирают это, очень современно именно по своей психологии. Также я хотел бы добавить, что мне кажется, что «Саломея» как-то всегда связана с большими политическими переменами. Сама история, рассказанная в Библии, происходит в момент перемены власти в античном времени. Когда произведение создавалось в конце XIX века, в 1900-е годы, тоже был большой политический сдвиг, и сейчас, как мне кажется, мы также присутствуем при этом. Человек, который изображён на сцене в образе Ирода – это стареющий властитель, который теряет свою власть и пытается защитить и сохранить как-то свой мир, который должен быть разрушен, - сказал режиссёр.

Однако в отличие от другой своей постановки – оперы «Дон Жуан», воплощённой в нотах легендарным Вольфгангом Амадеем Моцартом по пьесе испанского драматурга Антонио де Саморы, новое творение отличается относительно счастливым концом, подчеркнул Клаус Гут.

- В «Дон Жуане» я немного изменил ситуацию в том плане, что «Дон Жуан» - он ранен уже в самом начале спектакля и то, что мы видим, это два часа умирания его перед нами, у нас на глазах. И вот это меняет сразу весь фокус и меняет сразу всю историю. В «Саломее» есть тоже некоторые изменения, но они происходят не в начале, а в конце спектакля. Потому что, в принципе, в тексте, Ирод часто говорит, что эта женщина должна быть убита и часто мы видим в постановках, как её хватают стражники, как её убивают, мы видим такой её конец. Но у меня в спектакле это не так, потому что я рассказываю историю об освобождении женщины, поэтому в конце моего спектакля Ирод умирает от инфаркта, а Саломея остаётся свободной, - заключил режиссёр.

Для исполнителей главных ролей работа с Клаусом Гутом в «Саломее» также является своеобразным творческим и сценическим опытом, который позволяет открывать новые грани актёрского мастерства.

- Готовилась я очень долго, - рассказывает Асмик Григорян толпе журналистов. - Мы начали перед Зальцбургом за два года до премьеры, работа проводилась очень тщательная, долгая и интересная. В Москве всё с одной стороны гораздо проще, но с другой наоборот труднее, чтобы не повторяться, не переносить какие-то чувства с того спектакля на этот. Эта Саломея – она совершенно другая. Другая девочка, другой персонаж по эмоциям, по взгляду, по внешнему виду, - добавляет актриса.

- Сейчас я впервые в Москве, впервые работаю с Клаусом Гутом, впервые в Большом театре и вот рядом со мной мой мужчина, на самом деле мой муж по роли. Но не впервые я играю мать Асмик, потому что вместе с ней мы были в одном спектакле в Зальцбурге. Я очень счастлива быть здесь, потому что это один из великих театров в мире и для меня большая честь здесь выступать. Мне очень нравится работать с Клаусом Гутом, это уже, наверное, пятый спектакль, в котором я участвую, потому что Клаус Гут нашёл замечательное эстетическое решение. Поскольку у театра сейчас большие возможности после реконструкции, Клаус Гут действительно нашёл способ их использовать, я очень рада быть сейчас здесь на этой постановке, - отмечает исполнительница роли Иродиады Анна Мария Кьюри.

- Я впервые выступаю в Большом театре, хотя до этого Ирода дважды пел в Вене и в танц-опере. Я первый раз работаю лично с Клаусом Гутом, хотя не первый раз пою в его спектакле. Мне кажется, это замечательный процесс нашего сотрудничества, когда мы работали над этой ролью, чтобы сделать Ирода таким противным, каким он и является. Для меня время от времени большое удовольствие составляет петь именно такие роли, потому я в основном пою «хороших ребят». Но петь таких противных персонажей, оказалось, тоже для меня удовольствие, - добавил Винсент Вольфштайнер, солист Франкфуртской и Берлинской государственной опер.

Согласно музыкальной терминологии, «Саломея» - одноактная оперная структура сквозного поэмного типа, которая стала первым творением Штрауса, преподнесённым в таком формате. Вот что сам композитор писал о ней:

«Меня давно уже не удовлетворяло отсутствие подлинно восточного цвета и яркого солнечного света в операх о Востоке и иудеях. Нужда научила меня, как написать действительно экзотическую гармонию, которая мерцала, как переливчатый шёлк, особенно в странных каденциях. Стремление к максимально возможной живости привело меня к двутональности, потому что один ритм, как тот, что столь изобретательно использует Моцарт, не казался мне достаточно сильным, чтобы охарактеризовать контраст, например, между Иродом и назаренянами. Понимать это следует как отдельный эксперимент с конкретной темой, а не как нечто, рекомендованное к повторению».

После пресс-подхода журналистов отправляют в зрительный зал, где происходит действо. Сама постановка длится чуть более часа и захватывает буквально с первых минут.

Действие начинается в стенах таинственного мрачного замка, где яркие декорации и роскошь позволяют уловить восточные мотивы. Несмотря на то, что прочтение пьесы Оскара Уайльда остаётся фактически без изменений, в костюмы главных героев спектакля внесены существенные перемены. Саломея предстаёт перед зрителем светловолосой красавицей в чёрном, чуть ниже колен платье, оттороченном белым воротником, словно школьница конца XIX века. Её мать, Иродиада, вместо туники и хитона носит бордовое платье с пышной юбкой, расшитое золотыми узорами. Голову царицы, вопреки роскошной шёлковой или жемчужной ленте, украшает своеобразный платок, внешне очень напоминающий тюрбан. Царь Галилейский Ирод вместо царственных еврейских одежд носит стилизованный под середину XIX века кафтан, который очень мрачен. Пророк Иоканаан почти наг, его белоснежное тело украшает лишь набедренная повязка, а изнурённый вид святого пленника напоминает о его страданиях. Однако темница, в которой он пребывает, резко контрастирует с величественными покоями Ирода – здесь, несмотря на отсутствие удобств и жёсткие каменные стены, всё наполнено светом и отражает его.

По словам Клауса Гута, обстановка Викторианской эпохи, в которую помещены персонажи, очень чётко рисует духовное и психологическое состояние общества конца XIX века, тот исторический период в котором жил и творил Оскар Уайльд.

- Что касается визуального образа спектакля, мне кажется, что существует заблуждение, что если герои носят костюмы наших дней – перед нами современное прочтение. Это совершенно не так. И в современном антураже можно смотреть самый скучный, традиционный спектакль. На самом деле, остроту и новизну этого произведения вполне можно почувствовать, если поместить действие и в ту эпоху, когда оно было создано. Многие темы, близкие нам сегодня, были актуальны и тогда. Викторианская эпоха, когда творил Оскар Уайльд, отличалась очень строгой общественной моралью и в то же время это было время новых открытий, фрейдовских идей бессознательного, невероятных сексуальных фантазий. Эти два мира как-будто не сообщались между собой, что отражено и в «Саломее», где есть мир Ирода и мир Иоканаана, - отметил в одном их своих интервью режиссёр-постановщик.

Немногочисленные зрители, приглашённые на генеральный прогон спектакля, не остались равнодушны к творчеству Клауса Гута и его режиссёрской работе.

- Есть вещи, которые можно просто разделить на «нравится – не нравится». «Саломея» не относится к этим параметрам, она намного глубже. Она несёт в себе трагическое мрачное настроение, которое поглощает своей атмосферой все внутренние ощущения. У меня было такое ощущение, что я нахожусь в этом пространстве, существую как бы внутри того, что происходит. У меня не было осознания, что рядом со мной рядом ещё кто-то есть. Поглощающая атмосфера этого произведения заполняет весь зал. Я думаю, это дорогого стоит, это нужно ощутить. Это на уровне подсознательного, которому сложно придать словесную форму и объяснение, - сказала Мария Мусина, студентка продюсерского факультета ГИТИСа.

- Нам это было интересно как Евангельский сюжет. То, что было в нашей истории и в нашей жизни, поставленное в театральной постановке. На мой взгляд, были небольшие отклонения от сюжета, небольшая раскованность. В целом, интересно. То, что происходило в библейские времена, олицетворяет такая площадка как Большой театр, - заключила его постоянный зритель Наталья Иванова.